Михаил Вонримс
В Советскую бытность существовала известная практика оказания помощи подшефным организациям. На предприятиях ВПК [1] так же была принята подобная деятельность. Филиалам оказывалась помощь в сфере коммунальных услуг и включала строительно-ремонтные работы, благоустройство территорий, обновление инфраструктуры, электро-монтажные работы итп.
В Государственном Оптическом Институте (ГОИ) было несколько филиалов. Один из таких находился в пригороде Пицунды. Месячная командировка в эти райские места была поощрением, хотя сама работа была связана с неквалифицированным трудом: косметический ремонт подсобных помещений - побелка, покраска, ремонт и монтаж электропроводки, благоустройство территории: уборка мусора, вывоз отходов. Работа по уборке считалась не престижной, однако сулила больше свободы. Кроме меня - младшего научного сотрудника, на эту работу не согласился ни кто.
- Дима, и охота тебе копаться в мусоре - ты же "наука", - удивленно заметил мой приятель Сергей Камушкин - комсомольский вожак нашей бригады, прибывшей в подшефный филиал в количестве десяти человек.
- Сережа, грязь и мусор это конечно минус, солнце, море и свобода - это плюс. Мне почему то восполнился Эзоп, и я выбрал бремя уборщика.
- Причем тут Эзоп? - ещё с большим удивлением отозвался приятель.
Через пару дней я собрал весь мусор, брошенные останки каких то механизмов, обрывки швартовных, бочки из под горючки, обломки досок; пищевыми отходами загрузил специальный контейнер. Уложил мешки и бочки на бетонной площадке возле шлагбаума при въезде на базу. Оставалось дождаться прибытия самосвала гражданских служб, который заказали, и который должен был приехать на неделе.
Филиал располагался в красочном месте черноморского побережья рядом с известной на весь Союз Самшитовой рощей. За кронами деревьев белели корпуса оздоровительного пансионата. Собственно филиал представлял собой небольшую военно-морскую базу с настоящей субмариной, которая использовалась как испытательный полигон для новых разработках (НИОКР). Подлодка была пришвартована в конце длинного пирса, который выдавался в море на двести метров - отличное место для прыжков в воду с 3-х метровой высоты. На пирс выходил прогуляться вместе Сергеем. Основная обязанность комсомольского работника это руководство - водить руками. Он приходил в обеденный перерыв или свободное время, неизменно с папкой под мышкой, которая придавала ему, по его мнению, вид руководителя. У меня свободного времени было теперь предостаточно. С пирса открывался великолепный вид на морскую даль, пляжи побережья, корпуса пансионатов. Приятно обдувал легкий бриз. Прыгал только я; Серега боялся высоты, да и на воде держался ели-ели.
На пирс проходили без проблем, минуя казалось безлюдную субмарину; только флаг на корме показывал, что лодка и экипаж несут службу. Как то раз в особенно жаркий день в обеденный перерыв вышли с Серегой на пирс искупаться; я прыгал, Серега немного поплавал и разлегся на досках пирса позагорать. Это была его ошибка. После моего очередного прыжка, слышу истошный крик Сереги:
- Дима вылезай быстрей, патруль с подлодки идет. Когда я вылез на пирс, меня уже поджидали два матроса в полной выправке с штык-кинжалами в ножнах на поясе и с красными повязками патруля на рукавах.
- Кто такие? Ваши документы, - строго спросил один из них с нашивками старшего матроса.
- Мы командировочные из Питера, удостоверения на берегу, - промолвил я, демонстрируя жестами наготу.
На мне были только плавки, Серега тоже был в пляжной униформе, не считая панамы.
- Прошу следовать за мной, выясним, что за командировочные, - стал настаивать матрос.
На трапе подлодки показался офицер. Он огляделся, затем не спеша спустился на пирс и подошел к нам. Патрульные козырнули. На погонах офицера сверкали на солнце четыре звездочки. Значит по званию "капитан", сообразил я.
- Товарищ капитан, - я попытался перехватить инициативу, - мы ... командировочные из Питера ...
Офицер перебил меня:
- Капитан-лейтенант Уфимцев, - приложив руку к пилотке представился нам офицер.
- Игнатьев, доложите обстановку, - обратился офицер к старшему матросу.
- Есть. Задержанные утверждают что они командировочные из Ленинграда ...
- Где в Питере находиться ваше предприятие, район? - спросил меня офицер.
- На Васильевском. Васильевский остров, почтовый ящик 1648, оптический институт, ГОИ, - выпалил Серёга.
Офицер усмехнулся:
- Прошу пройти на борт для выяснения личности, - отчеканил Уфимцев.
- Игнатьев, продолжайте патрулирование. С задержанными сам разберусь.
- Есть, - козырнул Игнатьев.
Мы подошли к трапу. Капитан-лейтенант достал из нагрудного кармана почтовую открытку с видом морского вокзала Сочи; пробежал глазами обратную строну и спрятал обратно.
- Прошу на борт, - жестом указал офицер.
- Нам бы забрать одежду на берегу, - я показал офицеру направление, - справа от входа на пирс, там же папка с нашими предписаниями.
- Игнатьев, - офицер окликнул матроса, - принесите одежду задержанных. Смотрите на берегу рядом с пирсом.
- Есть.
- И папку прихватите, там наши документы, - прокричал я.
Матрос принес нашу одежду и мы быстро привели себя в порядок. Серега крепко сжимал под мышкой папку с документами. Офицер галантно указал направление на трап к лодке, пропуская нас вперед. Внутри лодки нас приветствовал дежурный матрос:
- Командир на мостике, смирно!
- Вольно. Проводите командировочных в мой кубрик, - отдал приказание офицер, доставая открытку с видом Сочи. Взглянул на оборотную сторону открытки, потом поднял телефонную трубку ... что-то стал докладывать. Послушались слова - "командировочные", "Питер", ... "ГОИ" ...
Дверь в каюту была приоткрыта; над дверью крупными буквами значилось - КОМАНДИР. Самое широкое место в каюте по диагонали - сантиметров 180. Подошел офицер и мы по одному зашли во внутрь. Офицер ещё раз представился, сменив официальный тон на дружеский:
- Вадим Уфимцев, временно исполняющий обязанности командира, ВРИО как говорят на суше.
Мы тоже представились. Серега поспешно раскрыл папку пытаясь вручить наши командировочные предписания. Уфимцев, жестом дать понять, что это излишнее. Личности выяснять не пришлось. Вадим Уфимцев, сказал что он учился в морском училище на набережной Лейтенанта Шмидта в Ленинграде и хорошо знал город. Мы быстро выяснили who is who.
- Мужики, прошу без обид - служба. Готов исчерпать инцидент. Прошу устраиваться, всегда рад встретить ленинградцев.
Вадим откинул складной столик, потом достал из под рундука 2-х литровую банку, прикрытую пластмассовой крышкой и водрузил на столик; выложил томаты, мандарины, сыр, белый хлеб
- Сливовая самогонка! Сливянка. Будем исчерпывать инцидент в прямом и переносном смысле, - добавил моряк, разливая самогон в пластиковые стаканчики. После приема пары стаканчиков пошли воспоминания о годах учебы в Питере, о забавных происшествиях. Оказалось, что учебное заведение Вадима и институт командировочных практически соседствовали - морское училище на набережной Лейтенанта Шмидта, а оптический институт имени С.И. Вавилова на Тучковом переулке с видом на Кадетскую линию. Последовал тост:
- Выпьем за оптика Сергея Вавилова и Ваню Крузенштерна, - провозгласил, слегка захмелевший капитан-лейтенант.
- Отличный тост, поддерживаю, - заявил я.
- Вадим, думаю, ты прекрасно помнишь историю про шпагу Крузенштерна на его памятнике.
Фигура Ивана Крузенштерна, на высоком постаменте, величаво возвышалась над Большой Невой. Шпагу постоянно кто-то обламывал. Ходили версии, что это дело рук выпускников морского училища.
- Утверждать не могу, но поговаривали, что так оно и было - отламывали на память из озорства, полагая что кусок клинка принесет удачу.
Выпили еще. Вадим рассказал, что закончил электротехнический факультет по специальности корабельных энергетических установок и систем вооружения.
- Честно говоря, назначение на должность командира лодки было для меня неожиданным. Чувствую себя не совсем в соей тарелке - кораблевождение, штурманские специальности не были профильными дисциплинами на нашей кафедре. Однако приказ, есть приказ. Выпили ..... за приказы, которые не обсуждаются.
- А какое вооружение есть на лодке, торпедные аппараты тоже есть? - возбужденно спросил Сергей, - вот бы посмотреть.
- Без проблем, наливай еще по одной и вперед.
Пока, Сергей наполнял стаканчики, Вадим снова вытащил открытку, быстро взглянул и утвердительно кивнул головой.
- Выходим налево, в третий отсек, и далее к носовым аппаратам, - инструктировал капитан-лейтенант, - берегите голову.
То, что пространство отсеков субмарины весьма ограничено было известно и так, однако насыщенность трубопроводами, манометрами, кранами и штурвалами, осветительной арматурой, силовыми кабелями, кожухами приборных досок была умопомрачительна; и среди всего этого урбанизма располагались матросские гамаки. В одном из гамаков спал матрос, по видимому после вахты. В десяти сантиметрах над головой матроса торчал изгиб трубы.
- Вот и носовой торпедный отсек - два торпедных аппарата закрыты люками, на них красные звёзды на торцах, - объяснил Вадим, - тут же в отсеке по бортам две пятиметровые торпеды. Торпеды с акустическими головками наведения, есть и с инфракрасными, то бишь оптическими.
- Круто, - бодро проговорил Сергей.
Кампания вернулась в отсек с командирской каютой. Разговор зашел о прекрасной половине человечества и обделенности военных моряков женским вниманием.
- Вадим, как я понимаю ты не женат и никто тебя не ждет на суше, - продолжил я, - так выпьем за то, чтобы у каждого моряка была любимая женщина на берегу.
- Спасибо Дима, - ответил Вадим и опрокинул в себя стаканчик со сливянкой, - но не все так мрачно, есть возможность встретить симпатичную дамочку и у нас. В Пицунду слетаются красавицы со всего Союза и не только; туристический комплекс в Пицунде предназначен для иностранцев, а значит и для иностранок. Вот так!
- Предлагаю выпить за прекрасных дам и проведать местных красавиц, - широко улыбаясь заключил капитан-лейтенант, доставая пилотку из под погона, - Вы как? Идёте?
- Идем конечно! Девчонки нам не помешают, да Дима? - возбужденно заявил Серега, явно захмелевшим голосом.
Все как у всех, ничего не меняется, - подумал я, - после того как кампания трех одиноких мужчин прикончила два литра самогона, куда их тянет? Правильно! К прекрасным дамам.
- Прошу за мной, - Вадим одернул форменную сорочку, надел пилотку, проверив центр по звездочке, быстро взглянул на открытку с видом Сочи.
Минуя несколько отсеков, мы вышли на капитанский мостик.
- Командир на мостике, смирно! - оповестил нас голос дежурного матроса.
- Вольно, - скомандовал командир.
- Господа офицеры! - пафосно обратился к нам капитан-лейтенант, - вы прибыли на главный пост субмарины - сердце корабля!
Под потолком, в центре помещения висела какая-то бандура.
Уфимцев повернул ручку пакетника на приборной доске, щелкнул парой тумблеров; зажглись контрольные лампочки. Затем он нажал на выступы "бандуры". С потолка, с легким жужжанием опустился перископ с двумя ручками и окулярами. Уфимцев припал к окулярам и стал вращать перископ за ручки.
- Кто первым посмотреть? - сказал Уфимцев. Ближе к нему стоял я. Уфимцев положил мои руки на ручки перископа и показал на что нужно нажимать для вращения. С двадцати кратным увеличением передо мной открылся женский пляж Самшитовой Рощи.
- Ну что, вы удовлетворены? Пойдем на свежий воздух, - сказал капитан-лейтенант, после того как мы с трудом оттащили Серегу от окуляров.
И вот когда мы уже направились к выходу, Серега встрепенулся:
- Я папку оставил в каюте командира, Дима принеси пожалуйста, - устало попросил он.
- Вадим, я схожу? Я помню где твой кубрик.
- Валяй, - отозвался Уфимцев, - чувствовалось, что и он тоже изрядно выдохся.
Проскользнув через два шлюза, я перешагнул высокий порог каюты командира. Серегина папка лежала на столике. Под папкой оказалась открытка с видом Морского вокзала Сочи. Я перевернул открытку. Там было крупно выведено:
"НОС СУДНА - ПЕРЁД, ЗАД СУДНА - КОРМА".
[1] ВПК - Военно-промышленный комплекс.
|
Секрет капитан-лейтенанта. Субмарина, оснащенная торпедами ...
В Советскую бытность существовала известная практика оказания помощи подшефным организациям. На предприятиях ВПК [1] так же была принята подобная деятельность. Филиалам оказывалась помощь в сфере коммунальных услуг и включала строительно-ремонтные работы, благоустройство территорий, обновление инфраструктуры, электро-монтажные работы итп.
В Государственном Оптическом Институте (ГОИ) было несколько филиалов. Один из таких находился в пригороде Пицунды. Месячная командировка в эти райские места была поощрением, хотя сама работа была связана с неквалифицированным трудом: косметический ремонт подсобных помещений - побелка, покраска, ремонт и монтаж электропроводки, благоустройство территории: уборка мусора, вывоз отходов. Работа по уборке считалась не престижной, однако сулила больше свободы. Кроме меня - младшего научного сотрудника, на эту работу не согласился ни кто.
- Дима, и охота тебе копаться в мусоре - ты же "наука", - удивленно заметил мой приятель Сергей Камушкин - комсомольский вожак нашей бригады, прибывшей в подшефный филиал в количестве десяти человек.
- Сережа, грязь и мусор это конечно минус, солнце, море и свобода - это плюс. Мне почему то восполнился Эзоп, и я выбрал бремя уборщика.
- Причем тут Эзоп? - ещё с большим удивлением отозвался приятель.
Через пару дней я собрал весь мусор, брошенные останки каких то механизмов, обрывки швартовных, бочки из под горючки, обломки досок; пищевыми отходами загрузил специальный контейнер. Уложил мешки и бочки на бетонной площадке возле шлагбаума при въезде на базу. Оставалось дождаться прибытия самосвала гражданских служб, который заказали, и который должен был приехать на неделе.
Филиал располагался в красочном месте черноморского побережья рядом с известной на весь Союз Самшитовой рощей. За кронами деревьев белели корпуса оздоровительного пансионата. Собственно филиал представлял собой небольшую военно-морскую базу с настоящей субмариной, которая использовалась как испытательный полигон для новых разработках (НИОКР). Подлодка была пришвартована в конце длинного пирса, который выдавался в море на двести метров - отличное место для прыжков в воду с 3-х метровой высоты. На пирс выходил прогуляться вместе Сергеем. Основная обязанность комсомольского работника это руководство - водить руками. Он приходил в обеденный перерыв или свободное время, неизменно с папкой под мышкой, которая придавала ему, по его мнению, вид руководителя. У меня свободного времени было теперь предостаточно. С пирса открывался великолепный вид на морскую даль, пляжи побережья, корпуса пансионатов. Приятно обдувал легкий бриз. Прыгал только я; Серега боялся высоты, да и на воде держался ели-ели.
На пирс проходили без проблем, минуя казалось безлюдную субмарину; только флаг на корме показывал, что лодка и экипаж несут службу. Как то раз в особенно жаркий день в обеденный перерыв вышли с Серегой на пирс искупаться; я прыгал, Серега немного поплавал и разлегся на досках пирса позагорать. Это была его ошибка. После моего очередного прыжка, слышу истошный крик Сереги:
- Дима вылезай быстрей, патруль с подлодки идет. Когда я вылез на пирс, меня уже поджидали два матроса в полной выправке с штык-кинжалами в ножнах на поясе и с красными повязками патруля на рукавах.
- Кто такие? Ваши документы, - строго спросил один из них с нашивками старшего матроса.
- Мы командировочные из Питера, удостоверения на берегу, - промолвил я, демонстрируя жестами наготу.
На мне были только плавки, Серега тоже был в пляжной униформе, не считая панамы.
- Прошу следовать за мной, выясним, что за командировочные, - стал настаивать матрос.
На трапе подлодки показался офицер. Он огляделся, затем не спеша спустился на пирс и подошел к нам. Патрульные козырнули. На погонах офицера сверкали на солнце четыре звездочки. Значит по званию "капитан", сообразил я.
- Товарищ капитан, - я попытался перехватить инициативу, - мы ... командировочные из Питера ...
Офицер перебил меня:
- Капитан-лейтенант Уфимцев, - приложив руку к пилотке представился нам офицер.
- Игнатьев, доложите обстановку, - обратился офицер к старшему матросу.
- Есть. Задержанные утверждают что они командировочные из Ленинграда ...
- Где в Питере находиться ваше предприятие, район? - спросил меня офицер.
- На Васильевском. Васильевский остров, почтовый ящик 1648, оптический институт, ГОИ, - выпалил Серёга.
Офицер усмехнулся:
- Прошу пройти на борт для выяснения личности, - отчеканил Уфимцев.
- Игнатьев, продолжайте патрулирование. С задержанными сам разберусь.
- Есть, - козырнул Игнатьев.
Мы подошли к трапу. Капитан-лейтенант достал из нагрудного кармана почтовую открытку с видом морского вокзала Сочи; пробежал глазами обратную строну и спрятал обратно.
- Прошу на борт, - жестом указал офицер.
- Нам бы забрать одежду на берегу, - я показал офицеру направление, - справа от входа на пирс, там же папка с нашими предписаниями.
- Игнатьев, - офицер окликнул матроса, - принесите одежду задержанных. Смотрите на берегу рядом с пирсом.
- Есть.
- И папку прихватите, там наши документы, - прокричал я.
Матрос принес нашу одежду и мы быстро привели себя в порядок. Серега крепко сжимал под мышкой папку с документами. Офицер галантно указал направление на трап к лодке, пропуская нас вперед. Внутри лодки нас приветствовал дежурный матрос:
- Командир на мостике, смирно!
- Вольно. Проводите командировочных в мой кубрик, - отдал приказание офицер, доставая открытку с видом Сочи. Взглянул на оборотную сторону открытки, потом поднял телефонную трубку ... что-то стал докладывать. Послушались слова - "командировочные", "Питер", ... "ГОИ" ...
Дверь в каюту была приоткрыта; над дверью крупными буквами значилось - КОМАНДИР. Самое широкое место в каюте по диагонали - сантиметров 180. Подошел офицер и мы по одному зашли во внутрь. Офицер ещё раз представился, сменив официальный тон на дружеский:
- Вадим Уфимцев, временно исполняющий обязанности командира, ВРИО как говорят на суше.
Мы тоже представились. Серега поспешно раскрыл папку пытаясь вручить наши командировочные предписания. Уфимцев, жестом дать понять, что это излишнее. Личности выяснять не пришлось. Вадим Уфимцев, сказал что он учился в морском училище на набережной Лейтенанта Шмидта в Ленинграде и хорошо знал город. Мы быстро выяснили who is who.
- Мужики, прошу без обид - служба. Готов исчерпать инцидент. Прошу устраиваться, всегда рад встретить ленинградцев.
Вадим откинул складной столик, потом достал из под рундука 2-х литровую банку, прикрытую пластмассовой крышкой и водрузил на столик; выложил томаты, мандарины, сыр, белый хлеб
- Сливовая самогонка! Сливянка. Будем исчерпывать инцидент в прямом и переносном смысле, - добавил моряк, разливая самогон в пластиковые стаканчики. После приема пары стаканчиков пошли воспоминания о годах учебы в Питере, о забавных происшествиях. Оказалось, что учебное заведение Вадима и институт командировочных практически соседствовали - морское училище на набережной Лейтенанта Шмидта, а оптический институт имени С.И. Вавилова на Тучковом переулке с видом на Кадетскую линию. Последовал тост:
- Выпьем за оптика Сергея Вавилова и Ваню Крузенштерна, - провозгласил, слегка захмелевший капитан-лейтенант.
- Отличный тост, поддерживаю, - заявил я.
- Вадим, думаю, ты прекрасно помнишь историю про шпагу Крузенштерна на его памятнике.
Фигура Ивана Крузенштерна, на высоком постаменте, величаво возвышалась над Большой Невой. Шпагу постоянно кто-то обламывал. Ходили версии, что это дело рук выпускников морского училища.
- Утверждать не могу, но поговаривали, что так оно и было - отламывали на память из озорства, полагая что кусок клинка принесет удачу.
Выпили еще. Вадим рассказал, что закончил электротехнический факультет по специальности корабельных энергетических установок и систем вооружения.
- Честно говоря, назначение на должность командира лодки было для меня неожиданным. Чувствую себя не совсем в соей тарелке - кораблевождение, штурманские специальности не были профильными дисциплинами на нашей кафедре. Однако приказ, есть приказ. Выпили ..... за приказы, которые не обсуждаются.
- А какое вооружение есть на лодке, торпедные аппараты тоже есть? - возбужденно спросил Сергей, - вот бы посмотреть.
- Без проблем, наливай еще по одной и вперед.
Пока, Сергей наполнял стаканчики, Вадим снова вытащил открытку, быстро взглянул и утвердительно кивнул головой.
- Выходим налево, в третий отсек, и далее к носовым аппаратам, - инструктировал капитан-лейтенант, - берегите голову.
То, что пространство отсеков субмарины весьма ограничено было известно и так, однако насыщенность трубопроводами, манометрами, кранами и штурвалами, осветительной арматурой, силовыми кабелями, кожухами приборных досок была умопомрачительна; и среди всего этого урбанизма располагались матросские гамаки. В одном из гамаков спал матрос, по видимому после вахты. В десяти сантиметрах над головой матроса торчал изгиб трубы.
- Вот и носовой торпедный отсек - два торпедных аппарата закрыты люками, на них красные звёзды на торцах, - объяснил Вадим, - тут же в отсеке по бортам две пятиметровые торпеды. Торпеды с акустическими головками наведения, есть и с инфракрасными, то бишь оптическими.
- Круто, - бодро проговорил Сергей.
Кампания вернулась в отсек с командирской каютой. Разговор зашел о прекрасной половине человечества и обделенности военных моряков женским вниманием.
- Вадим, как я понимаю ты не женат и никто тебя не ждет на суше, - продолжил я, - так выпьем за то, чтобы у каждого моряка была любимая женщина на берегу.
- Спасибо Дима, - ответил Вадим и опрокинул в себя стаканчик со сливянкой, - но не все так мрачно, есть возможность встретить симпатичную дамочку и у нас. В Пицунду слетаются красавицы со всего Союза и не только; туристический комплекс в Пицунде предназначен для иностранцев, а значит и для иностранок. Вот так!
- Предлагаю выпить за прекрасных дам и проведать местных красавиц, - широко улыбаясь заключил капитан-лейтенант, доставая пилотку из под погона, - Вы как? Идёте?
- Идем конечно! Девчонки нам не помешают, да Дима? - возбужденно заявил Серега, явно захмелевшим голосом.
Все как у всех, ничего не меняется, - подумал я, - после того как кампания трех одиноких мужчин прикончила два литра самогона, куда их тянет? Правильно! К прекрасным дамам.
- Прошу за мной, - Вадим одернул форменную сорочку, надел пилотку, проверив центр по звездочке, быстро взглянул на открытку с видом Сочи.
Минуя несколько отсеков, мы вышли на капитанский мостик.
- Командир на мостике, смирно! - оповестил нас голос дежурного матроса.
- Вольно, - скомандовал командир.
- Господа офицеры! - пафосно обратился к нам капитан-лейтенант, - вы прибыли на главный пост субмарины - сердце корабля!
Под потолком, в центре помещения висела какая-то бандура.
Уфимцев повернул ручку пакетника на приборной доске, щелкнул парой тумблеров; зажглись контрольные лампочки. Затем он нажал на выступы "бандуры". С потолка, с легким жужжанием опустился перископ с двумя ручками и окулярами. Уфимцев припал к окулярам и стал вращать перископ за ручки.
- Кто первым посмотреть? - сказал Уфимцев. Ближе к нему стоял я. Уфимцев положил мои руки на ручки перископа и показал на что нужно нажимать для вращения. С двадцати кратным увеличением передо мной открылся женский пляж Самшитовой Рощи.
- Ну что, вы удовлетворены? Пойдем на свежий воздух, - сказал капитан-лейтенант, после того как мы с трудом оттащили Серегу от окуляров.
И вот когда мы уже направились к выходу, Серега встрепенулся:
- Я папку оставил в каюте командира, Дима принеси пожалуйста, - устало попросил он.
- Вадим, я схожу? Я помню где твой кубрик.
- Валяй, - отозвался Уфимцев, - чувствовалось, что и он тоже изрядно выдохся.
Проскользнув через два шлюза, я перешагнул высокий порог каюты командира. Серегина папка лежала на столике. Под папкой оказалась открытка с видом Морского вокзала Сочи. Я перевернул открытку. Там было крупно выведено:
"НОС СУДНА - ПЕРЁД, ЗАД СУДНА - КОРМА".
|