Михаил Вонримс
на золотодобывающем прииске
Колымского края.
Имена героев изменены.
Когда Михаил Прохоров, после ночной смены, с шумом ввалился в комнату ленинградских студентов в рабочем общежитии, табачный дым пластами застилал все пространство, пахло сыростью, прелой одеждой. От сквозняка оконная форточка слегка приоткрылась, потянуло свежим прохладным воздухом. Лица людей, находившихся в комнате, пылали жаром – шла нешуточная картежная игра.
За столом с полной тарелкой окурков сидели незнакомый белобрысый парень и напротив него Вадим Петров. Вадим с напряжением во взгляде сдвигал большим пальцем карты, которые держал прямо перед глазами, и постепенно открывал нижние относительно верхней.
- Очко, - выпалил Петров, - двадцать одно!
- А ну покажи!, - тут же встрял Белобрысый. Минутой раньше он открылся двумя тузами с двадцатью очками, и считал, что хотя бы эта партия будет за ним.
В его голосе прозвучало недоверие и явная угроза. Глыба Вальдемара, стоящего за спиной Петрова, слегка сдвинулась - как бы показывая - "потише парень на поворотах". Вальдемар, среди студентов-практикантов Ленинградского Горного Института, отличался недюжинной силой, настоящий горняк с Донбасса - одним словом.
Практиканты квартировались в общежитии золотодобывающего прииска им. Фрунзе, расположенного на Колымской трассе, в 700-х километрах севернее Магадана на реке Чай-Урье. Они работали бурильщиками на станках ВУД по подготовке полей для золотодобывающей драги - огромной махины с 10-ти этажный дом. В пробуренные скважины подавалась вода, которая размывала вечную мерзлоту и позволяла драге вгрызаться в породу и перемещаться. Аббревиатура ВУД расшифровывается как станки вибро-ударного действия. Буровые станки ВУД устанавливались на гусеничных тракторах, которые обеспечивали маневрирование и перемещение. Серьезная техника.
Чай-Урья, в период весеннего паводка разливалась протоками на добрый километр, а сейчас, когда вода спала, обнажились широкие пляжи крупного галечника с островками, поросшими кустарником и низкорослыми березами. Колымская трасса проходила вдоль бассейна Чай-Урьи. По другою сторону от трассы тянулись холмы и возвышенности предгорья Колымского Края. О трассе, во времена так называемого культа личности, говорили - "проложена на костях зеков".
Трасса, в период летней засухи клубилась облаками пыли, которые медленно оседали после нечастых проездов грузовиков и автобусов, перевозящих рабочие смены. Ближайший городок находился в десяти километрах и назывался Сусуманом. Рейсовый автобус до Сусумана ходил два раза в сутки. Там можно было сходить в баню и попить пиво в ларьке. К слову сказать, пиво Тиньковскго разлива славилось вкусовыми качествами, и действительно было неплохим.
Белобрысый, франтоватый парень лет двадцати, развел руками. Все его деньги, как узнал Прохоров чуть позже, были проиграны. Вадим эти навыки приобрел в армии, и когда вышел на дембель сержантом, то не растерял их.
Напарник белобрысого был постарше, и с момента появления Прохорова, не произнес ни слова, только хмурился. Участия в игре не принимал, но было видно "тертый калач" - опытный бывший ЗК.
- Ставлю на все шкуру медведя! Завтра иду на охоту. Мое слово! - взвился Белобрысый.
Общий выигрыш Петрова составлял рублей 15-20, плюс своих было столько же. Шкура медведя, по представлениям Михаила, стоила рублей 200-300, что составляло месячную зарплату, кого-нибудь начальника в Питере. Круто! В его голове сразу же созрела картина - сидим мы у жаркого камина, попивая портвейн "Три семерки", а наши голые ноги утопают в ворсе медвежьей шкуры. Медведь, правда, почему-то был белый. В холмистой местности предгорья Чай-Урьи водились медведи бурые. Поговаривали, что они частенько наведывались в здешние поселки.
Вадим задумался, все ждали его решения. С приходом Прохорова, обитателей комнаты стало трое против двоих чужаков. Все были в цивильной одежде, кроме Прохорова в мокрой рабочей робе и высоких резиновых сапогах. Напарник белобрысого был мощнее – коренастый и набычившийся. Правда, усилий Вальдемара хватило бы раскидать их обоих. Оставалось опасаться зековского ножа. Все это промелькнуло на лице Петрова. Он быстро оценил обстановку, все же недаром бывший сержант.
В это время гости уже стояли плечом к плечу, перекрывая проход к двери - белобрысый чуть впереди, а напарник как бы прикрывал его со спины, и они были готовы к действию. Правая рука белобрысого была в кармане куртки и сжимала не то кастет, не то нож. Было очевидно, что отказаться от предложения невозможно.
- Ладно, окей, согласен. Твоя очередь банковать, парень – сказал вальяжно свысока Петров. Он мог изображать из себя барина, когда требовалось произвести впечатление, и небрежно сдвинул колоду карт на центр стола. Коренастый только криво усмехнулся.
- Сдавай, тебе везет!, - сказал Петров. Правила игры он знал хорошо - при равенстве очков, выигрывает банкир!
Белобрысый и Вадим снова уселись за стол. Белобрысый, сдвинув рукава куртки, стал тасовать колоду, показывая сноровку в этом деле, и заодно наколки на руках. Вид у него был франтоватый как в одежде, так и в поведении, и больше смахивал на фраера или скорее фраерка. Это достаточно опасные субъекты, готовые быстро эмоционально возбуждаться и перейти от слов к крайним поступкам. Тем более, когда за их спиной стоит пахан. Так могло случиться и сейчас. У Прохорова, в Питере, был опыт встреч с такими людьми. Как правило у них несколько классов образования, в душе пустота. В заключении получили воровское причастие. За пол-часа выпивки превращаются в зверя.
Прохоров в вечернее время подрабатывал электриком в ЖЭКе, после занятий в институте. Там у него был хороший приятель Володя, работающий водопроводчиком. Иногда вечером вместе выпивали, сидя в мастерской Михаила. Как-то раз, получая зарплату в конторе, приятели перекинулись парой слов с новым работником, недавно устроившимся по столярному делу. Мужчина, выглядел аккуратистом, чисто выбрит, в новой рабочей одежде, с торчащим из накладного кармана деревянным складным метром. Он был больше похож на инженера с логарифмической линейкой в кармашке, культурного обходительного интеллигента.
- Ребята, мне ЖЭК комнату выделил. Здесь рядом за углом, на первом этаже. Приглашаю в гости, можем выпить за встречу, познакомимся. Квартира пустая, никто не помешает.
Он протянул руку для пожатия.
- Анатолий!
Михаил с Володей переглянулись. В прищуренных глазах Анатолия сквозила вызывающая усмешка. Ребята собирались выпить, так или иначе. Лучше уж в квартире, чем в пыльной мастерской, заваленной бухтами проводов, коробками с лампочками, арматурой и другим хламом.
Квартира, действительно, оказалась не заселенной. У Анатолия была комната с двумя окнами в бельэтаже. У стены стоял шифоньер с пустыми полками, пустоту усугубляла никелированная кровать с продавленной сеткой, ещё пара стульев и несколько пустых тарных ящиков. Столик соорудили из двух ящиков, накрыли газетой, нарезали колбасы, разлили по стаканам портвейн, выпили. Потом еще. Вина было несколько бутылок. Толик стал быстро хмелеть.
В глазах появился нездоровый блеск, блеск превосходства, глаза забегали. Он поведал, что недавно освободился из колонии, хочет начать новую жизнь, порвать с прошлым. Во фразах стали проскальзывать не интеллигентные слова, жесты стали резкими. Толик взвинчивал себя психологически - показывая кто в доме хозяин, а кто должен "сидеть у параши". Затем быстрым движением подхватил нож, которым нарезали колбасу.
- Ну что, падлы питерские! Наливай, посмотрим, кто раньше сломается. А так всех по кромсаю ...., - угрожающее процедил Анатолий и двинулся на приятелей, загораживая отход к двери в коридоре. Повезло, что окно в комнате было приоткрыто, и повезло, что это был бельэтаж. Володя опрокинул стул под ноги Анатолию. Пока тот расчищал путь, Михаил, а затем и Володя выпрыгнули из квартиры. Неприятность может случиться с каждым, если пьян и мягкотел.
Тем временем, игра возобновилась, белобрысый эффектно выполнил "гармошку" колодой карт и стал сдавать. На стол одна за одной легли по две карты. Петров выровнял свои, поднес их ближе к глазам и стал картинно сдвигать, подсчитывая очки, шевеля губами.
- Еще одну - промолвил Вадим. Белобрысый, слегка пригнув колоду по-ниже, сдвинул нижнюю карту на стол. Петров положил свои карты перед собой и надвинув на них вновь сданную карту. Снова взял колоду в руки и стал медленно приоткрывать последнюю карту. Напряжение нарастало. На кону было рублей 30-40. Сумма равная студенческой стипендии, к слову сказать. Однако в этот момент меня больше волновали возможные последствия картежной партии.
- Играй себе! - после недолгого размышления сказал Вадим. Белобрысый, взял со стола свои карты и стал проделывать с ними манипуляции аналогичные Вадиму.
- Беру еще одну, - промолвил он, и вытянул нижнюю карту колоды.
- Черт, черт, черт! - вскричал белобрысый и бросил карты на стол. Все поняли - перебор. Напарник белобрысого криво усмехнулся - ему явно доставило удовольствие промах фраерка - мол больно много на себя берешь, борзеешь, читалось у него на лице.
- Все, отваливаем, - коротко выразился он и быстрым пинком ноги приоткрыл дверь. Карточные партнеры, не поворачиваясь к студентам спиной вышли в коридор, не сказав больше ни слова. Ребята оставшиеся в комнате, облегченно вздохнули.
Прошла неделя, студенты-практиканты уже по два-три раза выходили в рабочие смены и стали забывать про игру и обещанный приз. Череда рабочих смен по 12 часов и коротких однодневных передышек поистерла воспоминания об игре.
В один из дней все ребята, кроме Прохорова, были в ночной смене; Михаил этим утром наслаждался возможностью поваляться и спокойно почитать без приятелей. Не громкий стук в дверь отвлек его от чтения.
- Заходите, - крикнул он, полагая, что это пришла уборщица общежития. Дверь приоткрылась и показалась белобрысая голова. Послышался робкий мальчишеский голос.
- Можно? - спросил, Белобрысый.
Тут до Прохорова дошло, это же наш карточный партнер – зековский фраер. Все в нем похолодело. Мало приятного когда тебя лежачего неожиданно застает незваный гость, с криминальной наклонностью.
- Заходи, - как можно бодрее ответил Михаил.
Белобрысый ввалился в комнату с внушительным мешком за спиной.
- Вот, как обещал, - и он скинул мешок, который глухо шлепнулся на пол. Михаил смотрел на непрошеного гостя с непониманием. Перед ним стоял парнишка, похожий больше на стеснительного подростка, чем на зека. Прохоров понял – Белобрысый тогда выпендривался перед паханом. А так пацан пацаном.
- Ну я пошел.
- Стой, - опомнился Михаил. Что это?
- Карточный долг. Теперь мы в расчете, да?
- Что за долг? Играл с тобой Вадим, ему и решать.
- А Вы можете ему передать? - Белобрысый виновато и вопросительно смотрел на Прохорова – заросшего и небритого, уже больше месяца работягу. Студенты намеренно пренебрегали уходом за внешностью.
Когда Белобрысый покинул комнату, Прохоров поднялся, подошел к мешку, лежащему у стены под зеркалом.
- Боже мой, на кого я похож! - пробормотал Михаил, рассматривая свою физиономию. Ему вспомнились бичи, которых они случайно подняли как-то со сна. Это произошло полтора месяца назад, когда четверо студентов четвертого курса ЛГИ ехали на автобусе из Магадана на золотоносный прииск на Чай-Урье. На пол-пути находился поселок Палатка, в котором автобус сделал остановку. Ребята с сильного похмелья свалились на твердь земную. Вчерашний вечер прошел у них в одном из лучших ресторанов Магадана. Посетители ресторана, узнавая, что это Питерские студенты-горняки непременно поднимали тосты, от которых было трудно отказаться.
Сейчас же в Палатке пришла расплата. Раннее утреннее солнце слепило глаза, во рту все пересохло, жутко хотелось пить. В десятке метров от автобуса было непонятное сооружение – не то автобусная касса, не то туалет. Входная дверь была с тыльной стороны. Полагая найти питьевую воду, Прохоров и Андрей Бурнов зашли в помещение.
После яркого света глаза не сразу адаптировались к полумраку. Справа было что-то вроде кассового окна. Деревянный пол потертых досок. В углу на уровне плеч тусклое, покрытое многомесячной пылью окно.
Под окном стояла деревянная скамья, на которой и рядом с ней были свалены туго набитые мешки. Андрей постучал по дверце кассы. Никто не ответил.
- Эй, есть кто-нибудь? Воды, где взять?
Ответа не последовало. В углу, где была скамья, послышалось шуршание – зашевелились мешки. На фоне серой мешковины стали видны более светлые пятна. Это были лица, лица людей в вытертых ватниках-бушлатах, натянутых на ворох поддевок. Бичи. Они отбыли свои срока, но реальной свободы не получили. Без жилья и средств к существованию их выкинули из зоны - ущемленные в правах по самое некуда.
В зеркале на Прохорова смотрел бичара с месячной щетиной в порванной майке, голова не чесана. На зеркало пенять последнее дело.
- Дождусь Андрюшу и махнем в Сусумам, - сказал сам себе Михаил, - там цивилизация – пиво Тинькинского разлива, баня, кино, вино и домино.
Мешок под зеркалом обмяк, верхняя планка съехала в сторону, раскрыв содержимое - бурую медвежью шкуру.
|
Шкура убитого медведя. Трус в карты не играет.
Реальные событияна золотодобывающем прииске
Колымского края.
Имена героев изменены.
Когда Михаил Прохоров, после ночной смены, с шумом ввалился в комнату ленинградских студентов в рабочем общежитии, табачный дым пластами застилал все пространство, пахло сыростью, прелой одеждой. От сквозняка оконная форточка слегка приоткрылась, потянуло свежим прохладным воздухом. Лица людей, находившихся в комнате, пылали жаром – шла нешуточная картежная игра.
За столом с полной тарелкой окурков сидели незнакомый белобрысый парень и напротив него Вадим Петров. Вадим с напряжением во взгляде сдвигал большим пальцем карты, которые держал прямо перед глазами, и постепенно открывал нижние относительно верхней.
- Очко, - выпалил Петров, - двадцать одно!
- А ну покажи!, - тут же встрял Белобрысый. Минутой раньше он открылся двумя тузами с двадцатью очками, и считал, что хотя бы эта партия будет за ним.
В его голосе прозвучало недоверие и явная угроза. Глыба Вальдемара, стоящего за спиной Петрова, слегка сдвинулась - как бы показывая - "потише парень на поворотах". Вальдемар, среди студентов-практикантов Ленинградского Горного Института, отличался недюжинной силой, настоящий горняк с Донбасса - одним словом.
Практиканты квартировались в общежитии золотодобывающего прииска им. Фрунзе, расположенного на Колымской трассе, в 700-х километрах севернее Магадана на реке Чай-Урье. Они работали бурильщиками на станках ВУД по подготовке полей для золотодобывающей драги - огромной махины с 10-ти этажный дом. В пробуренные скважины подавалась вода, которая размывала вечную мерзлоту и позволяла драге вгрызаться в породу и перемещаться. Аббревиатура ВУД расшифровывается как станки вибро-ударного действия. Буровые станки ВУД устанавливались на гусеничных тракторах, которые обеспечивали маневрирование и перемещение. Серьезная техника.
Чай-Урья, в период весеннего паводка разливалась протоками на добрый километр, а сейчас, когда вода спала, обнажились широкие пляжи крупного галечника с островками, поросшими кустарником и низкорослыми березами. Колымская трасса проходила вдоль бассейна Чай-Урьи. По другою сторону от трассы тянулись холмы и возвышенности предгорья Колымского Края. О трассе, во времена так называемого культа личности, говорили - "проложена на костях зеков".
Трасса, в период летней засухи клубилась облаками пыли, которые медленно оседали после нечастых проездов грузовиков и автобусов, перевозящих рабочие смены. Ближайший городок находился в десяти километрах и назывался Сусуманом. Рейсовый автобус до Сусумана ходил два раза в сутки. Там можно было сходить в баню и попить пиво в ларьке. К слову сказать, пиво Тиньковскго разлива славилось вкусовыми качествами, и действительно было неплохим.
Белобрысый, франтоватый парень лет двадцати, развел руками. Все его деньги, как узнал Прохоров чуть позже, были проиграны. Вадим эти навыки приобрел в армии, и когда вышел на дембель сержантом, то не растерял их.
Напарник белобрысого был постарше, и с момента появления Прохорова, не произнес ни слова, только хмурился. Участия в игре не принимал, но было видно "тертый калач" - опытный бывший ЗК.
- Ставлю на все шкуру медведя! Завтра иду на охоту. Мое слово! - взвился Белобрысый.
Общий выигрыш Петрова составлял рублей 15-20, плюс своих было столько же. Шкура медведя, по представлениям Михаила, стоила рублей 200-300, что составляло месячную зарплату, кого-нибудь начальника в Питере. Круто! В его голове сразу же созрела картина - сидим мы у жаркого камина, попивая портвейн "Три семерки", а наши голые ноги утопают в ворсе медвежьей шкуры. Медведь, правда, почему-то был белый. В холмистой местности предгорья Чай-Урьи водились медведи бурые. Поговаривали, что они частенько наведывались в здешние поселки.
Вадим задумался, все ждали его решения. С приходом Прохорова, обитателей комнаты стало трое против двоих чужаков. Все были в цивильной одежде, кроме Прохорова в мокрой рабочей робе и высоких резиновых сапогах. Напарник белобрысого был мощнее – коренастый и набычившийся. Правда, усилий Вальдемара хватило бы раскидать их обоих. Оставалось опасаться зековского ножа. Все это промелькнуло на лице Петрова. Он быстро оценил обстановку, все же недаром бывший сержант.
В это время гости уже стояли плечом к плечу, перекрывая проход к двери - белобрысый чуть впереди, а напарник как бы прикрывал его со спины, и они были готовы к действию. Правая рука белобрысого была в кармане куртки и сжимала не то кастет, не то нож. Было очевидно, что отказаться от предложения невозможно.
- Ладно, окей, согласен. Твоя очередь банковать, парень – сказал вальяжно свысока Петров. Он мог изображать из себя барина, когда требовалось произвести впечатление, и небрежно сдвинул колоду карт на центр стола. Коренастый только криво усмехнулся.
- Сдавай, тебе везет!, - сказал Петров. Правила игры он знал хорошо - при равенстве очков, выигрывает банкир!
Белобрысый и Вадим снова уселись за стол. Белобрысый, сдвинув рукава куртки, стал тасовать колоду, показывая сноровку в этом деле, и заодно наколки на руках. Вид у него был франтоватый как в одежде, так и в поведении, и больше смахивал на фраера или скорее фраерка. Это достаточно опасные субъекты, готовые быстро эмоционально возбуждаться и перейти от слов к крайним поступкам. Тем более, когда за их спиной стоит пахан. Так могло случиться и сейчас. У Прохорова, в Питере, был опыт встреч с такими людьми. Как правило у них несколько классов образования, в душе пустота. В заключении получили воровское причастие. За пол-часа выпивки превращаются в зверя.
Прохоров в вечернее время подрабатывал электриком в ЖЭКе, после занятий в институте. Там у него был хороший приятель Володя, работающий водопроводчиком. Иногда вечером вместе выпивали, сидя в мастерской Михаила. Как-то раз, получая зарплату в конторе, приятели перекинулись парой слов с новым работником, недавно устроившимся по столярному делу. Мужчина, выглядел аккуратистом, чисто выбрит, в новой рабочей одежде, с торчащим из накладного кармана деревянным складным метром. Он был больше похож на инженера с логарифмической линейкой в кармашке, культурного обходительного интеллигента.
- Ребята, мне ЖЭК комнату выделил. Здесь рядом за углом, на первом этаже. Приглашаю в гости, можем выпить за встречу, познакомимся. Квартира пустая, никто не помешает.
Он протянул руку для пожатия.
- Анатолий!
Михаил с Володей переглянулись. В прищуренных глазах Анатолия сквозила вызывающая усмешка. Ребята собирались выпить, так или иначе. Лучше уж в квартире, чем в пыльной мастерской, заваленной бухтами проводов, коробками с лампочками, арматурой и другим хламом.
Квартира, действительно, оказалась не заселенной. У Анатолия была комната с двумя окнами в бельэтаже. У стены стоял шифоньер с пустыми полками, пустоту усугубляла никелированная кровать с продавленной сеткой, ещё пара стульев и несколько пустых тарных ящиков. Столик соорудили из двух ящиков, накрыли газетой, нарезали колбасы, разлили по стаканам портвейн, выпили. Потом еще. Вина было несколько бутылок. Толик стал быстро хмелеть.
В глазах появился нездоровый блеск, блеск превосходства, глаза забегали. Он поведал, что недавно освободился из колонии, хочет начать новую жизнь, порвать с прошлым. Во фразах стали проскальзывать не интеллигентные слова, жесты стали резкими. Толик взвинчивал себя психологически - показывая кто в доме хозяин, а кто должен "сидеть у параши". Затем быстрым движением подхватил нож, которым нарезали колбасу.
- Ну что, падлы питерские! Наливай, посмотрим, кто раньше сломается. А так всех по кромсаю ...., - угрожающее процедил Анатолий и двинулся на приятелей, загораживая отход к двери в коридоре. Повезло, что окно в комнате было приоткрыто, и повезло, что это был бельэтаж. Володя опрокинул стул под ноги Анатолию. Пока тот расчищал путь, Михаил, а затем и Володя выпрыгнули из квартиры. Неприятность может случиться с каждым, если пьян и мягкотел.
Тем временем, игра возобновилась, белобрысый эффектно выполнил "гармошку" колодой карт и стал сдавать. На стол одна за одной легли по две карты. Петров выровнял свои, поднес их ближе к глазам и стал картинно сдвигать, подсчитывая очки, шевеля губами.
- Еще одну - промолвил Вадим. Белобрысый, слегка пригнув колоду по-ниже, сдвинул нижнюю карту на стол. Петров положил свои карты перед собой и надвинув на них вновь сданную карту. Снова взял колоду в руки и стал медленно приоткрывать последнюю карту. Напряжение нарастало. На кону было рублей 30-40. Сумма равная студенческой стипендии, к слову сказать. Однако в этот момент меня больше волновали возможные последствия картежной партии.
- Играй себе! - после недолгого размышления сказал Вадим. Белобрысый, взял со стола свои карты и стал проделывать с ними манипуляции аналогичные Вадиму.
- Беру еще одну, - промолвил он, и вытянул нижнюю карту колоды.
- Черт, черт, черт! - вскричал белобрысый и бросил карты на стол. Все поняли - перебор. Напарник белобрысого криво усмехнулся - ему явно доставило удовольствие промах фраерка - мол больно много на себя берешь, борзеешь, читалось у него на лице.
- Все, отваливаем, - коротко выразился он и быстрым пинком ноги приоткрыл дверь. Карточные партнеры, не поворачиваясь к студентам спиной вышли в коридор, не сказав больше ни слова. Ребята оставшиеся в комнате, облегченно вздохнули.
Прошла неделя, студенты-практиканты уже по два-три раза выходили в рабочие смены и стали забывать про игру и обещанный приз. Череда рабочих смен по 12 часов и коротких однодневных передышек поистерла воспоминания об игре.
В один из дней все ребята, кроме Прохорова, были в ночной смене; Михаил этим утром наслаждался возможностью поваляться и спокойно почитать без приятелей. Не громкий стук в дверь отвлек его от чтения.
- Заходите, - крикнул он, полагая, что это пришла уборщица общежития. Дверь приоткрылась и показалась белобрысая голова. Послышался робкий мальчишеский голос.
- Можно? - спросил, Белобрысый.
Тут до Прохорова дошло, это же наш карточный партнер – зековский фраер. Все в нем похолодело. Мало приятного когда тебя лежачего неожиданно застает незваный гость, с криминальной наклонностью.
- Заходи, - как можно бодрее ответил Михаил.
Белобрысый ввалился в комнату с внушительным мешком за спиной.
- Вот, как обещал, - и он скинул мешок, который глухо шлепнулся на пол. Михаил смотрел на непрошеного гостя с непониманием. Перед ним стоял парнишка, похожий больше на стеснительного подростка, чем на зека. Прохоров понял – Белобрысый тогда выпендривался перед паханом. А так пацан пацаном.
- Ну я пошел.
- Стой, - опомнился Михаил. Что это?
- Карточный долг. Теперь мы в расчете, да?
- Что за долг? Играл с тобой Вадим, ему и решать.
- А Вы можете ему передать? - Белобрысый виновато и вопросительно смотрел на Прохорова – заросшего и небритого, уже больше месяца работягу. Студенты намеренно пренебрегали уходом за внешностью.
Когда Белобрысый покинул комнату, Прохоров поднялся, подошел к мешку, лежащему у стены под зеркалом.
- Боже мой, на кого я похож! - пробормотал Михаил, рассматривая свою физиономию. Ему вспомнились бичи, которых они случайно подняли как-то со сна. Это произошло полтора месяца назад, когда четверо студентов четвертого курса ЛГИ ехали на автобусе из Магадана на золотоносный прииск на Чай-Урье. На пол-пути находился поселок Палатка, в котором автобус сделал остановку. Ребята с сильного похмелья свалились на твердь земную. Вчерашний вечер прошел у них в одном из лучших ресторанов Магадана. Посетители ресторана, узнавая, что это Питерские студенты-горняки непременно поднимали тосты, от которых было трудно отказаться.
Сейчас же в Палатке пришла расплата. Раннее утреннее солнце слепило глаза, во рту все пересохло, жутко хотелось пить. В десятке метров от автобуса было непонятное сооружение – не то автобусная касса, не то туалет. Входная дверь была с тыльной стороны. Полагая найти питьевую воду, Прохоров и Андрей Бурнов зашли в помещение.
После яркого света глаза не сразу адаптировались к полумраку. Справа было что-то вроде кассового окна. Деревянный пол потертых досок. В углу на уровне плеч тусклое, покрытое многомесячной пылью окно.
Под окном стояла деревянная скамья, на которой и рядом с ней были свалены туго набитые мешки. Андрей постучал по дверце кассы. Никто не ответил.
- Эй, есть кто-нибудь? Воды, где взять?
Ответа не последовало. В углу, где была скамья, послышалось шуршание – зашевелились мешки. На фоне серой мешковины стали видны более светлые пятна. Это были лица, лица людей в вытертых ватниках-бушлатах, натянутых на ворох поддевок. Бичи. Они отбыли свои срока, но реальной свободы не получили. Без жилья и средств к существованию их выкинули из зоны - ущемленные в правах по самое некуда.
В зеркале на Прохорова смотрел бичара с месячной щетиной в порванной майке, голова не чесана. На зеркало пенять последнее дело.
- Дождусь Андрюшу и махнем в Сусумам, - сказал сам себе Михаил, - там цивилизация – пиво Тинькинского разлива, баня, кино, вино и домино.
Мешок под зеркалом обмяк, верхняя планка съехала в сторону, раскрыв содержимое - бурую медвежью шкуру.
 |